Раздается звонок, и на дисплее смартфона появляется фото Людмилы Васильевны, мое любимое: она в инвалидном кресле, после каких-то соревнований, с медалью на груди, с почетной грамотой в одной руке и букетом цветов – в другой. Улыбающаяся, светящаяся радостью преодоления, счастливая! Победительница!
— Алло! Людмила Алексеевна? Поздравьте меня: вчера стала дважды прабабушкой. У внучки Анечки сын родился, назвали Матвеем…
Голос в трубке молодой, звонкий, энергичный, как и раньше, будто и не прошло этих тридцати с лишним лет знакомства, дружбы, общения. А и правда, когда же это мы с ней познакомились? Начинаю вспоминать…
В конце восьмидесятых я работала редактором институтской многотиражки «За педагогические кадры». В те годы Шуйский пединститут, а затем педагогический университет активно шефствовал над Шуйской ассоциацией инвалидов-опорников «Источник», председателем которой являлась Людмила Васильевна Коржаева. Институт предоставлял автобус, чтобы люди с ограниченными возможностями, как деликатно и несколько стыдливо их начали называть тогда в прессе, могли съездить на спектакли, выставки, экскурсии, выбраться на природу. Всегда находилось несколько сильных парней с факультета физвоспитания, готовых бескорыстно помочь в благом деле — подхватить кресла с инвалидами, вынести, буквально на себе, из квартир многоэтажных домов, занести в автобус, потом дотащить до дома культуры или музея, помочь людям раздеться, а после спектакля или концерта развезти по домам, подобным же образом. И ведь целый автобус желающих набирался! А вдохновителем и организатором всех этих «вылазок» была Людмила Васильевна. Узнав об этом, я отправилась знакомиться к Людмиле Васильевне домой, благо жили мы почти по соседству.
Шла и немного боялась предстоящей встречи, потому что по роду своей работы уже не раз встречалась с инвалидами. Жизнь у них сложная, болезни и бытовые проблемы одолевают, не всегда, в силу разных причин, им могут помочь близкие, а иногда и родственников-то нет… Общество лицемерно закрывает на это глаза, единственный выход, который предлагается, — это психоневрологические интернаты. Но, честное слово, побывав в одном из них в те годы (навещала героиню одного из своих материалов), помню ужас, который там испытала, всю свою жизнь! В такой ситуации у многих инвалидов не хватает сил бороться за полноценную жизнь, но самое главное — люди теряют веру и надежду, поэтому и умирают рано, а ведь могли бы еще жить да жить! Нажимаю на дверной звонок… Помню, как была поражена, когда почти мгновенно дверь мне открыла женщина в инвалидном кресле – приветливая, аккуратно одетая, с красивой укладкой. Она привычно управляла своими «колесами», легко и проворно передвигаясь по коридору в кухню скромной однокомнатной квартирки…
Не успели мы как следует познакомиться, присмотреться друг к другу (в душе было ощущение, что эта встреча не случайна, что многое в жизни нам предстоит пройти вместе), как один за другим начали раздаваться телефонные звонки, да и дверь в квартиру практически не закрывалась: приходил один посетитель, уходил, тут же за ним появлялся другой. Всем была нужна Людмила Васильевна! Она, прерывая нашу беседу, с ходу решала множество проблем: договаривалась об очередной поездке для своих подопечных, для кого-то «выбивала» инвалидное кресло, звонила в отдел сбыта объединенной фабрики (сейчас «Шуйские ситцы») по поводу какого-то лоскута, разбиралась в конфликте какой-то Марины с социальным работником, находила слова поддержки для незнакомого мне поэта-инвалида, у которого вдруг пропало вдохновение…
— Да-да, помню ту нашу первую встречу, — говорит Людмила Васильевна.
— Это было трудное, безденежное, голодное для всех нас время – конец 80-х – 90-е годы, но для нашей маленькой организации — и очень деятельное, плодотворное. Мы, инвалиды-опорники, были как одна большая семья, мы дружили, поддерживали друг друга, помогали во всем. Организацию «Источник» мы зарегистрировали в марте 1993 года, но поездки начались уже задолго до этой даты. Куда мы только не ездили! Выбирались на концерты в Ивановскую музкомедию, побывали во многих городах области, например, в Кинешме, Родниках, Вичуге, – встречались с такими же, как и мы, инвалидами-опорниками, устраивали посиделки за чашкой чая, где могли пообщаться, расспросить о житье-бытье товарищей по несчастью, да и о своем рассказать, поделиться и перенять опыт работы организаций, подобных нашей. А нередко устраивали соревнования – по стрельбе, бросанию мяча, поднятию тяжестей. В общем, придумывали, в каких видах спорта могли бы посостязаться. И наш «Источник» очень часто становился победителем в этих соревнованиях!
А лоскут весовой мы тогда по бросовым ценам, почти бесплатно, приобретали на объединёнке. В нашей организации было немало швей, в основном это инвалиды 2 и 3 групп, которым удалось в профтехучилище получить профессию. Они шили постельное белье, трусы мужские, рубашки, женские халаты. Эту продукцию своим мы раздавали бесплатно, ну и продавали кое-что. А вырученные деньги использовали, чтобы заплатить грузчикам, опять же машину для транспортировки продукции надо было нанять… И, конечно, для наших поездок, путешествий деньги тоже были нужны, для покупки билетов в театр и на выставки. Я помню, в каком-то году подсчитала: мы 39 поездок в течение года совершили!
А какие интересные вечера поэтические устраивали! Таня Калинина, Оля Рязанова, Марина Милова – прекрасные шуйские поэты, все они состояли в нашей организации. Нет уже в живых Тани Калининой и Оли Рязановой. Танюша была моим другом по жизни, мы виделись редко, но созванивались каждый день, говорили, казалось, душами, понимали друг друга с полуслова. Как мне ее сейчас не хватает! Я уже отошла от дел организации. Да и многие инвалиды-опорники, кто состоял в нашей организации и с кем в те годы мы общались, уже ушли из жизни. Сами знаете, век инвалида недолог… Я вот, наверное единственная, держусь. Это все мой сильный характер!
— Людмила Васильевна, расскажите, как формировался этот сильный характер. Ведь обычно все закладывается в детстве, шлифуется в юности… Александр Градский, ушедший на днях, светлая ему память, помните, пел: «Как молоды мы были, как искренно любили, как верили в себя…» . У Вас как было? Верили в себя?
— Необходимо было верить, иначе как было жить? Я – ребенок войны. Родилась в 1943 году. Родители тогда жили на Дальнем Востоке, в городе Лесозаводске – в 8 километрах от границы с Китаем. Папу не знала, он погиб незадолго до моего рождения. Я родилась в августе, а он погиб в апреле 1943 года. Когда началась война, он нес службу на китайской границе, но потом их часть направили на фронт. На пересылочном пункте в городе Горьком у них почему-то отобрали оружие, и на фронт в направлении Ленинграда они поехали безоружными. В пути их эшелон и еще один разбомбили немцы…
Я родилась, как рассказывала мама, абсолютно здоровым, крепким ребенком. Но когда мне исполнился год, в Лесозаводском районе вдруг началась эпидемия полиомиелита, пришедшая, как считали, с другого берега: между нашей границей и китайской бежала (наверное, и сейчас она есть) небольшая речушка Сунгача; переговариваться, если пограничники разрешали бы, можно было без проблем; китайцы нередко переходили границу тайно. Заболело очень много детей тогда, 80 процентов заболевших – умерли, ну а я оказалась в числе 20 процентов выживших… Но маме врачи сказали: «Не то что ходить – бревном лежать всю жизнь будет..»
После войны мы переехали на родину мамы в Костромскую область, где жила бабушка. Мама снова вышла замуж, отчим был у меня добрый, заботливый. Мне очень хотелось учиться, и родители сначала носили меня в школу на руках, а впоследствии мама договорилась с директором, и я стала жить в интернате при школе. Теперь уже на занятия меня носили на руках мои одноклассники. Я была общительной, веселой, всегда в центре всех школьных событий, поэтому помощь ребят мною не воспринималась как жалость к инвалиду, а была чем-то естественным. В 8 классе разузнала, что, возможно, мне в моей беде смогут помочь в Ленинградском научно-исследовательском детском ортопедическом институте имени Г.И.Турнера. Я написала в институт письмо, и мне пришел вызов. С какой надеждой мы с мамой ехали тогда в Ленинград! Мне сделали несколько операций. И я начала потихоньку, хотя и с превеликим трудом ходить на костылях. Но и этому была безмерно рада!
Когда закончила школу (а тогда учились 11 лет, как и сейчас), поехала в Иваново поступать на юриста – был тогда такой филиал Московского юридического института на проспекте Ленина, напротив кинотеатра «Центральный». Поступила на вечернее отделение. Надо было где-то жить и по возможности работать, поэтому еще поступила и в профтехучилище для инвалидов на профессию швея. И опять же мне помогал мой характер! Я принимала активное участие в общественной жизни, у меня было много друзей. И кто-то из них однажды рассказал, что существуют такие специальные коляски для инвалидов…
Однокурсники каким-то непостижимым образом раздобыли коляску. И вот уже всем скопом возили меня на занятия и с занятий, на прогулки и в кино. Хорошее было время! Молодость!
На практику меня направили в Шую, в городской суд и прокуратуру. Прошла практику я успешно, отзыв мне написал председатель суда Н.И.Гвоздев, который сам был инвалидом войны. Николай Иванович пожелал мне никогда не отчаиваться, идти смело по жизни и добиваться своего. Но, как я ни добивалась, на работу юристом меня, инвалида, после окончания института не приняли никуда.
Ну, а потом, как водится, любовь, замужество… Когда в первый раз забеременела и явилась на прием к гинекологу, то такой сыр-бор разгорелся: сбежался весь персонал, требовали, чтобы я сделала аборт, убеждали, что не смогу ни родить, ни воспитать ребенка, слишком это тяжело для инвалида. Но я была непреклонна: «Буду рожать! И ничего вы со мной не сделаете! Только попробуйте! Дойду тогда до Центрального Комитета партии…». Врачи от меня отступились. Пришлось, конечно, делать кесарево сечение, ездила в Москву, на Остоженке был в то время институт для больных с патологиями, название уже не помню. Дочка! У меня родилась моя Анюта! А через три года, опять при помощи кесарева, появилась на свет младшенькая – Маша!
Ну, можно было бы на этом закончить и написать: «Стали они жить-поживать, да добра наживать». Но в жизни все не так просто, как в сказках. Ушел к другой муж. Предал. Оставил одну с двумя несовершеннолетними детьми на руках. А может, трудностей испугался… И опять Людмиле Васильевне пришлось только на себя, на свой сильный и неунывающий характер полагаться! Жили с дочками на одну ее пенсию по инвалидности. Вместе ходили в магазин, вместе и на школьные собрания, вместе в выходные погулять. А на неделе – обед приготовить, встретить детей из школы, постирать, форму школьную девчонкам погладить, воротнички свежие пришить… Духом не падала. Да и мир не без добрых людей. Жизнь завертелась-закрутилась, вперед побежала. Людмила Васильевна дала дочерям образование: У Ани – высшее, у Маши – среднее специальное. Не успела оглянуться, как дочери замуж выпорхнули. Четверо внуков у Людмилы Васильевны, а теперь уж и два правнука…
Сейчас Людмиле Васильевне идет 79-ой год. Живет в той же квартире, дети и внуки помогли сделать ремонт, в квартире чисто, уютно. Но по-прежнему все сама – сама себе готовит, белье в машинку забросит, на сушилку повесит, потом погладит… Не любит Людмила Васильевна зависеть от кого бы то ни было, пусть даже это и родные люди. Такой уж характер!
На столике у кровати – компьютер, а на подушке – клавиатура. Людмила Васильевна подъезжает на «транспорте» к краю кровати, подтягивается на руках и натренированными за долгие годы движениями перебирается в постель. Здесь у нее – «рабочий кабинет».
— Вы думаете, почему я так долго для инвалида живу? Почему Бог дает мне сил? А потому, — отвечает за меня сама Людмила Васильевна, — что у меня долг перед Таней Калининой, моральный долг перед дорогим мне человеком. При жизни Тани мне не удалось все ее творчество издать, хотя мы много книжечек ее стихов и детских книг выпустили небольшими тиражами. Но сколько еще у Тани осталось неизданного! Это несколько общих тетрадей! Таниным наследием я занимаюсь уже два года, изо дня в день: сверяю стихи в тетрадях с теми, которые уже публиковались, и если стихотворение новое, то текст его набираю на компьютере. Потом буду формировать сборники, один такой сборник стихов уже готов к печати. В последнее время издавать Танино творчество помогала наш общий друг, в прошлом преподаватель педуниверситета, кандидат филологических наук Т.С.Петрова, но недавно Татьяны Сергеевны не стало. И кто теперь возьмется за такую сложную и неоплачиваемую работу? Придется Вам, Людмила Алексеевна, браться за дело. А ведь нужно еще и спонсоров найти, чтобы помогли со средствами на издание книжки в типографии. Да народ какой-то равнодушный сейчас стал… Наверное, никто не поможет…
Людмила Ширышова
Фото из личного архива Л.В. Коржаевой